— Здесь!

Откуда-то из-за сарая послышался хруст и глухой дребезжание. Я огляделся — все здесь. Скрип и металлическое шуршание послышались снова. Кто-то ходил за сараем. Нервы у меня не выдержали. Я метнулся к стене и стал осторожно двигаться к дальнему углу склада. Радостный опер метнулся за мной и кажется, собирался что-то брякнуть. Я обернулся и закрыл его рот рукой. Хорошо, что седой сделал два тихих шага и оказался в тени гаражей или мастерских напротив. Опер с негодованием откинул мою руку. Звякнуло от пинка железо, и из-за сарая вывалился компьютерщик Миша.

— Что так долго? Я уже замерз! — сказал он.

Его куртка была по-прежнему расстегнута вверху, и вместо шарфа виднелась мордочка штабного кота Борисыча.

— Я узнал про связь! — сказал Миша Холмову. — Эту новостройку захватывает мало базовых станций. С кабелем затянули потому что долго договаривались с властями, чтобы на кабель еще дали нагрузку от камер наружного наблюдения и управления дорожным движением. Вышку мобильной связи должна быть установлена на крыше самого высокого, который еще строится.

Миша оглядел нас, напряжено молча стоящих, оглянулся на седого, который появился из темноты сзади него.

— Вы не подумайте ничего подозрительного. Я связь смотрел, как он сказал, — протараторил Миша, указывая пальцем на Холмова. — Я ничего… Вон, Борисыч может подтвердить.

Штабной кот Борисыч извернулся, чтобы лизнуть Мишу.

Миша через знакомых все-таки вышел на парня из компании связи, который сказал, что они еще только тянут оптиковолокно к этому жилому комплексу, но в этих местах у них есть несколько небольших клиентов еще с прежних времен, сигнал до которых идет радиочастотой до станции, а от станции — воздушной до потребителей. Он указал, где находится станция, и все это время Миша ходил и смотрел, куда от нее уходят кабели. Так он дошел до бомжатника, за которым как ни странно был не разграбленный щит, от которого шел кабель к этому складу.

— Дальше? Кабель? — отрывисто спросил Холмов у Миши.

Тот торопливо зашел за склад, поскрипел мусором под ногами и крикнул.

— Никуда не идет дальше!

— Силовой? — громко сказал Холмов.

— Тоже заходит.

— Отключить?

— Нет, — Миша вышел из-за склада. — Не смогу силовой кабель отключить. Он заходит через муфту и все. Только у щита и трансформаторной будки. Там, там…

— Здесь! — уверенно сказал Холмов и показал на дверь склада.

–.. если отключать, то только у щита или даже трансформаторной будки. Но я так себе электрик, но можно позвонить и кого-нибудь, — продолжил Миша, но его никто не слушал.

Хлипкую с виду дверь не удалось ни выдернуть, ни отогнуть. Мы изо всей силы дергали с еле торчащую скобу и прислушивались к тишине на складе. Дверь дергалась, но не открывалась. Когда пришла дергать Миши, Нюша протянула к нему руки, чтобы забрать штабного кота Борисыча, но Миша тянуть и отгибать не стал. Он осторожно покачал дверь и ткнул пальцем в скобу:

— Это — настоящая дверь. А качается — декорация сверху.

Все прозевали момент, когда Кудрешев молча развернулся и рванул прочь от склада. Когда мы опомнились, он уже подбегал к углу тупика. После секундного замешательства в погоню за ним рванул радостный опер, но бежал он явно медленнее.

Остальные от растерянности начали вести себя как полные идиоты. Я пытался истерично дергать за скобу. Я видел, как нервничал Кудрешев, но как балбес, ничего не предпринял. Скоба еле торчала, и кончики моих пальцев отрывались. По мне колотила Нюша, пытаясь прислушаться к тому, что происходит в гараже. Седой пытался куда-то дозвониться. Миша пытался обойти склад с другой стороны, нервно поглаживая штабного кота Борисыча. Борисыч мужественно терпел.

Страннее всех вел себя Холмов. Он словно танцевал на месте, отклоняясь в сторону и поводя руками. Потом он подошел к стене и начал ее гладить. Вдруг он нащупал какой-то проводок, которая уходила за ржавый железный лист. Из этих листов была собрана стена склада. Холмов осторожно потянул за проводок и вытянул магнитный ключ, закрепленный ее конце. Холмов начал полукругами водить ключом у стены, постепенно натягивая проволочку. Щелкнул замок, я потянул и дверь открылась. Мне показалось, что где-то заиграл телефон. Седой отодвинул меня, и первым вошел, подсвечивая себе фонариком телефона. За ним ринулась Ксюша и воткнулась в его спину. Седой замер на месте, его словно что-то отбросило назад. Я открыл шире дверь и заглянул внутрь.

У входа на какой-то подставке лежал нож, на котором был завязан большой красный бант.

— Слышите? — сказала Нюша и бросилась внутрь. Не обращая внимания на седого, который пытался ее остановить, она металась по складу поднимая и переворачивая листы железа, фанеры и какие-то тряпки. Внезапно ее осветило — она открыла люк в подвал и бросилась вниз. Не успел я подобраться к этому люку, как снизу послышался ее голос:

— Нашла!

Я не мог поверить в увиденное, поэтому в памяти оно сохранилось обрывками. Вот мы протискиваемся в отгороженную в дальнем углу подвала комнатку. В комнате широкий топчан. В комнате на стене на стене висит телевизор. В комнате к телевизору подключена игровая приставка. Девочка сидит на топчане. Девочка вжимается в угол от протянувшейся к ней руки Нюши. К шее девочки тянется длинная цепь. К ноге девочки тянется длинная цепь. В комнате стоит электрический обогреватель. Вот мы с Мишей дергаем за цепи, пытаясь вырвать их из стены. Вот в комнате появляется Кудрешев с газовым резаком и ящиком с инструментами. Кудрешев срезает цепи. Кудрешев с отверткой присаживается у ноги девочки. Девочка истошно орет. Вот Миша протягивает ей кота и говорит, что это Борисыч. Девочка кота не берет, но перестает плакать. Вот Кудрешев снимает цепь с ноги. Вот у Кудрешева не получается снять цепь с шеи. Вот в комнате появляются Холмов и седой. Вот девочка оказывается на моей спине. Седой ругается, что затоптали все следы. Что мы все заляпали своими отпечатками. Потолок комнаты над самой головой. Вот наверху у наружной двери седой нас тормозит. Холмов спрашивает, что он задумал. Седой отвечает, что еще не до конца понял. Вот Холмов мне показывает на огоньки над дверью. Огоньки похожи на огни миниатюрной летающей тарелки. Вот Кудрешев выходит первым. Мы молча стоим в темноте. Я хочу подсветить огоньки выше двери фонариком телефона, седой молча перехватывает мою руку. Вот снаружи доносятся звуки схватки. Мы выходим. Радостный опер прижимает к земле Кудрешева. Вот мы крадемся темными гаражами. Седой оставил радостного опера и